привет из прошлого:

По какому принципу смерть выбирает людей, которым пора умереть? Вы не задумывались об этом? Почему-то зачастую это люди, которые только-только обрели свое счастье, стали жить той жизнью, о которой так мечтали. Спрашивается за что им это? Что нельзя быть счастливым? В небесной канцелярии наверно к этим людям относятся как-то иначе. И возможно у них даже есть правило, что-то типа «Стань счастливым, а потом умри, ибо счастливым быть запрещено». Может оно и по-другому называется, это не важно, главное тут суть.
Ну, потом уже и те люди, которые болеют: рак или другая смертельная болезнь. А бывает, что человек становится счастливым, потом обнаруживается болезнь, и через какой-то промежуток времени умирает. Кто вообще руководит смертью? Есть у неё начальник? Надо срочно его на аудиенцию.
Да, Розали была нервозной, надменной и порой занудной. Но она была и доброй, заботливой и умела любить. А ещё она была настоящей сестрой, которая так достойно справлялась с этой обязанностью. И чем ближе Элис подбегала к дому, тем сильнее она понимала, что теперь её нет. Как и её смеха, когда она игралась с Ричардом. Не будет больше их свадеб с Эмметом, на которых она была так счастлива. Не будет и белокурой Розали, с которой никто не сравниться.
Ну почему? В сотый раз один и тот же вопрос. Почему? Что она сделала плохого, что для смерти выбрали именно её?
Каллен запорхнула в большую комнату и уже спокойным шагом прошла к мужу, который сидел на полу. Он тут же поднялся и поддерживающее обнял её за талию. Ой да все равно мне на все эти измены, чуть-чуть измены. Жизнь такая непредсказуемая, и ты не уверен даже в будущем. Хочу наслаждаться каждым днем его присутствием, понимать, что он чувствует меня. Мою любовь, мои переживания и то когда мне страшно. И сейчас это самое главное.
Элис опустила голову ему на грудь и зажмурила глаза. В гостиной была уже почти вся семья, кроме Эсми и Карлайла, и да…. кроме Розали. Мозг отказывался работать нормально, с концентрацией дела были ещё хуже. Гостиная напоминала о ней, фотографии, на которых она смеялась и махала рукой, и наверное, казалось, что ее улыбка мощностью в миллион мегаватт способна разогнать любую тьму. Но смерть оказалась сильнее…
Девушка закрыла рот руками, чтобы сдержать вой, который рвался наружу. Говорить было сложно, потому что слова вставали комом в горле. Минуту, а может и две она молчала, это не была драматическая пауза, чтобы сделать свою речь более эмоциональной. Это была пауза из-за того что она просто не могла ничего сказать.
- Мы решили разделиться, – её губы двигались медленно, миниатюрная вампирша смотрела на своего большого брата и делала огромные усилия, чтобы продолжить свой рассказ. – Эмили и Розали, они пошли на восток, а я на запад, или наоборот, – она потерла виски. – Когда я увидела Эмили, которая была чем-то взволнована, - глоток воздуха, – она мне сказала что они тоже разделились, так как у каждого была своя добыча. Потом когда Роузи не появилась, Эмили пошла на её поиски... нашла лишь её медальон и горстку пепла,– она протянула вещь сестры, держать её в руках было очень тяжело. Эли положила его на стеклянный столик и посмотрела на Эммета – Она мертва...
И если ей каким-то чудным образом удалось не сойти с ума, то сейчас она уже начала осознавать что близка к этому.

Когда зажигаются звезды в небе ночном -
Память непрошеным гостем входит в мой дом.
Тихо войдет, свечи зажжет, музыку включит
И беседу начнет.
В эту минуту твои оживают глаза,
В них, как и прежде, невольно таится слеза.
Смотрят с надеждой, смотрят любя:
Вот и опять я с тобою и - без тебя.
Вот и опять я с тобою и - без тебя...
Замок. Полночь. За окном завывает ветер, а в камине трещит огонь. Наверно для людей такая сцена ассоциировалась с уютом или в крайнем случае с романтикой. А вампир этого не замечал. Он уже очень давно ничего не замечал, полностью отрешившись от внешнего мира.
Память. Благословление и проклятье. Совершенная вампирская память, будь ты проклята... Память не давала вырваться из замкнутого круг, раз за разом показывая картины счастливого прошлого, маня и притягивая. Затягивая в болото бесконечной тоски, хоронящей заживо.
Память. Если бы кто-то мог стирать её, Маркус бы вознес этого человека до всех возможных высот, лишь бы он лишил его столь болезненных мгновений... Или мгновенно уничтожил. Он не знал. Он разрывался между прошлым и будущим,  отстраняя настоящее, мешающее борьбе, незаметно превращаясь в серого призрака, мертвеца, живущего одними воспоминаниями.
Любимый запах туманом расстилался по комнате, любимые руки сжимали холодные ладони, а любимые глаза счастливо сверкали... Разве можно от этого отказаться? Разве можно позволить кому-то уничтожить столь дорогой кусочек давнего счастья?!
Раз за разом бились эти вопросы в голове, вызывая боль, более страшную чем дар любимицы Аро. Ведь этого уже не вернешь никакими силами. Мертвые не восстают из могил ради удовольствия живых. Умом он понимал это лучше всех, а сердцем продолжал звать любимую из бытия всеми силами полумертвой души.
Дидима...
И вновь, и вновь её образ всплывал перед глазами. Жива?! Нет... Мираж...

Сколько бы Кэтрин не пыталась забыть тысяча шестьсот шестьдесят седьмой год, столько же она убеждается в том, что никогда его не забудет. Слишком важным и переломным он стал в её судьбе. Вроде всё было так хорошо: она добилась того, что можно было работать в госпитале, готовилась к свадьбе со своим пусть не любимым, но желанным родителями женихом, планировала свою будущую семейную жизнь, да и вообще планировала свою жизнь. Представляла, какие дети родятся у неё. Они должны были бы быть хорошенькими. Её жених был брюнетом, значит, детки бы тоже были с тёмными волосами, Кэт хотела, чтобы у них были глаза её шоколадного цвета. Девушка всегда хотела девочек-близняшек, ну, или двойню. Да, денег на их воспитание будет уходить много, но её семья на доходы не жалуется, да и семья будущего мужа тоже не из бедных, так что детей можно будет спокойно вырастить и дать им отличное воспитание. Всё казалось волшебным и идеальным, пока всему этому не пришёл крах.
Всё изменилось буквально за одну роковую ночь.
Тогда она была в госпитале и встретила мужчину. Он чем-то манил к себе, притягивал. Это было необъяснимо и таинственно. Знакомство было коротким, но очень бурным, страстным и плодотворным. Это сейчас всё это вспоминать противно, а к отвращению ещё примешивается и ярость, которую нельзя по её силе сравнить с какими-либо другими эмоциями и чувствами. А тогда всё казалось волшебным. Его улыбка взгляд, манеры, голос - всё было идеальным. Это сейчас Кэтрин понимает, что ничего не бывает просто так, и он бы тоже просто так не улыбался бы, не флиртовал бы с ней, с милой и немного наивной хоть и довольно взрослой, но ещё девочкой. Ему надо было только одно. Никогда Кэтрин не думала, что среди благородных мужчин, каким ей показался Джек сначала, есть те, кто спит с незамужними, любовницы то есть у многих, но все они замужние, никому не нужны лишние скандалы, связанные с тем, что кто-то лишил девственности девушку до свадьбы, а женится на ней не может, потому что женат сам. Да и девушкам эта шумиха тоже была ни к чему, потом была возможность остаться старой девой или ещё хуже - воспитывать ребёнка в гордом одиночестве.
Об этом девушка как-то не думала, когда оказалась в постели мужчины, не думала она об этом и до этого. В те моменты важна была только их близость, его горячие поцелуи на её коже, его руки, которые по-хозяйски обнимали и ласкали её тело. А потом... Потом стало не до этого.
Брюнетка обнаружила, что она уже не та, кем была раньше. Она уже не любящая дочь, потому что она выпила своих родителей без остатка. Самым лучшим решением она посчитала побег из своего родного и любимого ею с детства города. Это она и сделала ночью, днём слишком опасно было выходить из дома из-за бликов на коже. Так она и сделала.
***
Сейчас все события того года пролетели перед глазами за один миг, а на самом деле тянулись долго, словно и не собирались заканчиваться. И сейчас Кэтрин не может поверить в то, что перед ней стоит её обидчик. Девушка оборачивается на Морин а её спиной, а потом говорит вампиру:
- Ну, здравствуй...

Вампир подошел к зеркалу. Взгляд алых глаз встретился со своим зеркальным отражением. Презрительный прищур, сжатые губы, напряжение и ярость. Легкое движение рукой, проведенной перед лицом, и когда оно вновь появляется, то не имеет ничего общего с прежним выражением. Приветливая улыбка, расслабленный гладкий лоб без единой морщинки, выдававшей  напряжение. Видя эту бьющую через край доброжелательность, хочется лишь узнать поближе столь обаятельного мужчину, хочется верить и идти на встречу. Вновь ладонь закрывает лик брюнета, как ширма фокусника скрывает его прелестную помощницу, и вот предстает монстр, безжалостный, ужасающий. Воображение так и просит представить, как с обнаженных белоснежных клыков капает кровь невинно убиенной жертвы. Впалые скулы, приподнятые губы, немного сморщенный нос. Яростный огонь, ранее скрытый на дне темных зрачков, полыхает, сжигая любого, кто посмотрит. Он наклоняет голову, рассматривая каждую черточку лица, изученного им в малейших подробностях. После резко выпрямляется, пряча клыки, язык медленно гладит губы, пальцы убирают пряди волос наверх, взгляд вновь излучает доброжелательность. И вновь он рассматривает себя, пытаясь найти изъян в образе, найти недостаток, чтобы тут же расправиться с ним.
Подобные мимические упражнения могли  занимать Стефана не на один час. Он знал, что многого можно добиться лестью, хитростью,  уговорами или, на худой конец, шантажом и страхом. Его главным оружием была дипломатия. Найти слабое место, заключить выгодный союз, предать во благо себе – это было его сильной стороной. А если проделать все это с легкой улыбкой и быть образцом воспитанности, то лучшего добиться трудно. Его оружием  было слово. Драки всегда лучше давались его брату.
Сейчас все несколько застопорилось, хоть и шло по намеченному им с братом плану. Просто он слишком долго ждал подходящего момента, который не торопился со своим появлением. Слишком долго просто тренировался в лицемерии и создании ледяных фигур. Ожидание утомляло, терпение иссякало.
Стефан вновь вызвал в памяти образ жены, ее мимику, движения, смех, нежность прикосновений губ, изящных пальчиков, бархат кожи, шелк волос… Вампир просто не мог дать себе забыть о ней. Эти воспоминания давали ему ярости, уверенности в своих силах, желания расправиться с их женами на их глазах, насладиться отражением смерти их любимых в зрачках врагов. А после перебить каждого, раздробить на части, сжечь, уничтожить каждое упоминание о любом из них. Они пришли и забрали то, что принадлежало его семье. И он хотел забрать это. Они пришли и убили их семью. И он хотел сделать их сиротами. Но для этого нужно было время. И, несмотря на то, что все его существо рвалось в бой, Стефан был готов прождать еще хоть тысячу лет, лишь бы быть уверенным в одном: Вольтури, каждый из них, умрут в мучениях, видя страшную участь всех, кто им когда-либо был дорог.
Эти мысли развеселили мужчину, и он вновь начал кривляться перед зеркалом, как бы могло показаться со стороны. Прекрасная женщина на портрете, висевшем рядом с зеркалом, улыбалась, глядя на мужа.